Печатнов В.В.,

к.и.н., доцент каф. философии МГИМО (У)

Опыт межнационального единения на основе православной монашеской культуры

         Широко признаваемым сегодня является факт наличия особых монашеских культур, особенно в христианстве.[1] Уходя из мира, христианские монахи создавали свою особую культуру. При этом монашеские аскетические писания составляют, конечно, лишь часть этой культуры. В большей степени она запечатлена в богослужении, в богослужебном уставе, особенно православной традиции, в монастырских уставах и, конечно же, в молитвах подвижников, лучшие из которых в православной церкви вошли в общецерковное употребление.

         В рамках католицизма, с его разделением на монашеские ордена, естественно говорить, например, о бенедиктинской культуре или о культуре ордена иезуитов.[2] Но данная статья посвящена православному монашеству. Возникает вопрос: не следует ли и в рамках православия говорить о монашеских культурах, а не о культуре в единственном числе? Не является ли монашеская культура просто одним из сегментов национальной культуры? Исходя из этого, русское монашество, например, было бы просто одним из явлений русской культуры.

         Однако реальное положение вещей свидетельствует о другом. В православии нет монашеских орденов, и православных монахов и монахинь всего мира объединяют:

         а) единое вúдение пути к Богу: через покаяние к обóжению;

         б) единая аскетическая традиция, показывающая практический путь к единению с Богом;[3]

в) единая система богослужения – византийский обряд;

г) основные принципы христианского монашества, сложившиеся в первые два века его существования.

Исходя из этого, православные исследователи в целом согласны, что необходимо говорить о единой православной монашеской культуре с местными вариациями. Вышеприведенные общие основы являются частью единого Предания православной церкви.[4] Однако на местах они проходят сквозь призму национальных религиозных культур.

Соответственно, мы имеем греческое монашество, русское, сербское, румынское и т.д. Каждое несет на себе отпечаток национальной религиозности, национальной истории. Везде свой язык. И потому неудивительно, что в истории православного монашества монашеские общины, как правило, состояли из людей одной национальности. В монахи шли к своим, туда, где кроме общехристианского единства и единых основ православного монашества можно было опереться на элементы национальной культуры.

Однако в истории были яркие исключения. Они связаны, прежде всего, с традицией исихазма – теорией и практикой "умного делания", основанного на постоянном повторении Иисусовой молитвы. Исихазм лежал в основе "возрождения Палеологов" с его ярчайшим церковным творчеством; исихазм же дал импульс миссионерскому распространению христианства на северо-восток Руси.

Более того, общая исихастская традиция стала причиной небывалого единства православных народов в XIV столетии. Главным зачинателем исихастского возрождения в это время был преподобный Григорий Синаит (1268/9 – 1346). Будучи греком по национальности, он имел среди своих непосредственных учеников болгар, сербов, итальянца. Обучаясь у старца, считавшегося действительно богоносным, люди разных национальностей вместе приобщались к единой традиции восточного монашества. Культурные и языковые барьеры рушились. На практике подтверждались слова апостола Павла: "Нет уже Иудея, ни Еллина... ибо все вы одно во Христе Иисусе" (Гал 3. 28).

По сути то же происходит и во второй половине XVIII в. вокруг преподобного Паисия Величковского (1722-1794), малоросса по происхождению. Старец Паисий возрождал исихазм, а на его основе возобновлял и старчество. Среди его учеников были румыны, сербы, болгары, русские... . Два монастыря, которыми он руководил в Молдавии, еще при его жизни стали международными центрами паломничества. Туда приезжали из России и из всех балканских стран, чтобы увидеть и прикоснуться к миру, братской любви и богоугодной жизни, царившим в этих обителях. Несомненно, что среди паломников также преодолевался национализм.

Наконец, третий пример межнационального единения на основе православной монашеской культуры, на котором я хотел бы остановиться, относится уже к ХХ веку. Примечательно, что, как и предыдущие два примера, он также связан с горой Афон.[5] В начале века на Афоне русский монах Силуан молится за весь мир: "Молю Тебя, милостивый Господи, да познáют Тебя Духом Святым все народы земли".[6] Ученик преподобного Силуана Афонского, архимандрит Софроний (Сахаров, 1896-1993), основал в графстве Эссекс в Англии монастырь св. Иоанна Предтечи, состоящий из мужской и женской частей (факт не беспрецедентный, но редкий, и к нему мы еще вернемся). Монастырь объединил учеников о. Софрония, но последний не видел для себя иной задачи, кроме как осмыслить, донести и, насколько возможно, воплотить в жизнь учение преподобного Силуана. А Силуан молился за весь мир, за все человечество как за самого себя.[7] О. Софроний справедливо видел в этом свидетельство того, что, познав на опыте любовь Христову, Силуан глубоко ощущал свое единство со всем человечеством, единство глубочайшее в онтологическом плане.[8]

И ученик старца Силуана трудился для того, чтобы в его монастыре воплотилось единство человечества как единого древа, растущего из одного корня – первочеловека Адама. Конечно, это должно было быть единство ради Христа, во исполнение его молитвы в Гефсиманском саду по евангелию от Иоанна: "Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино" (Ин 17. 21). Это единство естественно должно было включать и всех, кто посещал обитель.

Несмотря на большие трудности, о. Софронию во многом удалось воплотить в жизнь это вúдение. Монастырь с самого начала был многонациональным, а в настоящее время объединяет людей 15 национальностей. Там подвизаются православные из Греции, Румынии, Дании, Швеции, Германии, Новой Зеландии и других стран.[9] Национализм как приоритет национального над общей верой был преодолен в небывалой степени. И не только национализм, но и разделение по половому признаку – монастырь объединяет монахов и монахинь. Это многих смущало и смущает, но поводов для нареканий дано не было. Скорее можно заключить, что в монастыре о. Софрония подтверждаются не только вышеприведенные слова апостола Павла: "нет уже Иудея, ни Еллина", - но и продолжение этих слов: "ни мужеского пола, ни женского". "Нет уже Иудея, ни Еллина, ... ни мужеского пола, ни женского, ибо все вы одно во Христе Иисусе".[10]

Неудивительно поэтому, что "Эссекс" посещают паломники со всего мира. Не важно, какой ты национальности, важно, зачем ты приехал. И паломники ощущают свое единство друг с другом. Англичане и болгары, греки и русские, мужчины и женщины объединены почитанием святого Силуана, считают его писания выражением подлинной христианской веры, и все они так или иначе убеждены, что в монастыре старца Софрония они почувствовали любовь самого Христа.

На этих примерах мы видим, что аутентичная православная монашеская культура не только являет путь к духовному совершенству и обеспечивает условия для его достижения, но и может стать средой для межнационального единения во Христе.