Вадим Сергиенко, аспирант     Сталинизм на Зуб’ок   В начале декабря в Москве прошла международная конференция по сталинизму. Своими впечатлениями от мероприятия со студентами МГИМО поделился профессор русской истории Университета Тэмпл (Филадельфия, США) Владислав Мартынович З’убок.

Впервые за семнадцатилетнюю историю послесоветской России страна-продолжательница СССР доросла до того, чтобы спросить себя, а чем же были для нее годы сталинской диктатуры. Немногое удалось вместить в рамки трехдневной конференции, но основные вопросы были поставлены, считает профессор Зубок. При обсуждении внешней политики СССР мировые советологи заспорили о том, оказывает ли влияние устройство государства и общества на внешнюю политику. Многие российские специалисты, в том числе М.М. Наринский и «три дамы из Института балкановедения», придерживались позиций «реализма»: внутренняя политика никак не сказывается на внешней, но последняя зависит только от меняющейся конфигурации международных отношений. Таким образом, предполагается, что сталинский СССР, как и гитлеровская Германия, на мировой арене ничем не отличался от других государств мира – все преследовали свои корыстные державные интересы.

 Это только в повести Евгения Шварца после гибели Дракона ничего не меняется – бессердечное общество выдумывает себе нового, а в советской реальности террористическая машина начала разваливаться уже через пару месяцев после смерти тирана. То самое чищенное-перечищенное «ближайшее окружение», в лице подлинного отца советского атома Лаврентия Берия, уже через несколько месяцев стало демонтировать репрессивную систему.

Впрочем, как сообщил Владислав Мартынович, не личность Сталина, а истинная роль его подданных была и остается главным вопросом историков сталинизма. Казалось бы, что  специалисты с «Дикого Запада» должны были вслед за многими прибалтами и прочими восточноевропейцами, которых мы на пятьдесят лет «освободили», провозгласить, что русский человек есть главный пособник и помощник Сталина, палач как других народов, так и собственных братьев по крови. Ан нет, сперва все историки Первого мира во главе со своим патриархом Ричардом Пайпсом объявили, что совграждане – это однозначно несчастные жертвы тоталитарной диктатуры. Затем ревизионисты, предводительствуемые бабушкой советологии Шейлой Фицпатрик (участвовала в конференции), стали доказывать – нет,  русские не просто жертвы, ведь они активно, хотя и в разной мере, сопротивлялись уничтожавшему и подавлявшему их  режиму. 

Кто-то шел путем вооруженного сопротивления, остальные выражали свой протест понижением трудовой дисциплины, отказом участвовать в собраниях по разоблачению врагов народа. А ведь это был очень мужественный шаг. Если у Оруэлла в «1984» на предприятиях и учреждения практиковались пятиминутки ненависти, то сталинское государство требовало от своих подданных активно замараться в осуждении новоизобретамемых врагов в ходе регулярных собраний, иногда продолжавшихся в течение нескольких суток.

Безучастным или нейтральным сталинская система никого не оставляла: либо ты активно поддерживаешь борьбу с врагами народа, либо сам попадаешь в их число. Поэтому, по словам профессора Зубока, для многих очевидцев системы самым тяжелым испытанием  были не пытки и тюрьмы социалистического отечества, но предательство и доносительство ближайших друзей, соседей, коллег по работе – преступное государство максимизировало число своих подельников.

Конечно, немногим хватило мужества на подвиг, подобный тому, на который пошел Борис Пастернак. Тогда, в 1937 году, власть, собиравшаяся истребить своих вчерашних боевых героев, «красных маршалов», в очередной раз спросила: «С кем вы, мастера  культуры?» Государственный курьер разъезжал по писателям и поэтам, собирая их подписи под призывом к расстрелу «военных преступников». Только Пастернак отказался, хотя беременная жена Зинаида валялась у него в ногах и умоляла: «Подумай о ребенке!» Борис Леонидович ответил ей: «Если я это подпишу, то моему ребенку не нужен будет такой отец, равно как и мне уже не важен будет ребенок»…

Тем не менее, по словам гостя Центра «Церковь и международные отношения», в тяжелые сталинские годы даже простая студенческая дружба, доверительные беседы и песни под гитару, не взирая на стукачей, которые предавали постоянно, были актами подлинного противодействия большевистскому яду взаимной вражды и недоверия.

Как отметил Зубок, за свою жизнь ему приходилось только пару раз встречать соучастников сталинской системы, которые остались ей верны и полностью поддерживали все процессы кровопускания. На замечания из зала, что сейчас и среди молодежи немало сталинистов, Владислав Мартынович ответил, что они совсем другое дело. Не зная о системе ничего, не прочитав ни одного протокола допроса, многие из которых, таких как личное дело маршала Блюхера, были залиты кровью кгбистских собеседников, очень легко быть сторонником Сталина. Однако при живом столкновении с тоталитарной системой число ее приверженцев резко бы сократилось, уверен профессор Университета Тэмпл.

На вопрос аудитории, кого именно воспитывала сталинская система, профессор Зубок ответил не сразу. По признанию историка, в США его научили «держать свое глупое профессорское мнение при себе» и давать студентам самим подумать. И все же ответ Владислава Мартыновича прозвучал: «Сталинское государство старательно истребляло настоящих идеалистов, поощряя и порождая подонков». Но, несмотря на это, идеалисты нарождались с каждым новым поколением и, по мнению профессора Зубока, появление в СССР плеяды пятидесятников – шестидесятников с их высоким идеализмом есть «проявление удивительного иммунитета нашего народа к большевизму».

Возвращаясь к конференции по сталинизму, Владислав Мартынович с сожалением заметил, что ее устроителями почему-то не была предусмотренная отдельная секция по советско-нацистской, Великой отечественной войне, невиданной по своим масштабам и жертвам. А здесь для историков главные вопросы: «Откуда такие немыслимые потери, 27 миллионов человек? Какую роль сыграло сталинское руководство в достижении такого страшного результата? Почему советы воевали методом военизированной мясорубки, буквально своим телами выдавливая немцев все дальше на запад?»

По мнению профессора Зубока, все эти вопросы тем более требуют ответа, что миф о Великой отечественной войне до сих пор остается стержнем сталинского культа в России. И здесь не обойтись без восстановления правды молодых фронтовиков, таких как Даниил Гранин, Юрий Любимов (участвовали в конференции) или Булат Окуджава, которые почувствовали, что у них украдена победа. В 1945 году они думали, что своею кровью они  заслужили чего-то большего, чем бесплатный проезд в трамвае и на метро…

Владислав Мартынович с горечью отметил, что подлинная история войны так и не была написана. В конце сороковых годов Институт истории СССР начал было собирать свидетельства очевидцев о войне, но был остановлен голосом свыше: «Ничего такого не нужно, победа – это Сталин». Теперь большинство участников войны или ее современников уже умерли, в лучше случае оставив воспоминания в устных пересказах своих потомков.

В начале 1990-х была попытка создания «Народного архива» о великой и трагической войне. Многие люди принесли для него дневники и воспоминания своих отцов и дедов, но сейчас проект свернут из-за нехватки финансирования – все материалы свалены в одну комнату и быстро плесневеют.

Напоследок Владислав Матрынович заметил, что, к своему удивлению, среди западных специалистов по советской истории он очень часто встречал людей искренне любящих Россию, настоящих антисоветских русофилов. Пытаясь уяснить, откуда такие симпатии, профессор Зубок слышал ссылки на знакомство с русскими: «У меня был замечательный друг в Париже, Осоргин. Лучше и глубже его я не встречал человека. Для меня Россия – это он, его Россию я не могу не любить».

Даже Рональд Рейган, убежденный сперва, что все русские – негодяи, потому что они коммунисты и безбожники, резко изменил свое мнение после встречи с историком Сьюзан Месси. Во время короткой беседы она сообщила президенту, что в 1937 году, когда перед началом самых свирепых репрессий в СССР был проведена перепись населения, более 50% населения страны открыто заявили атеистическому государству о своей вере в Бога. Рейган был поражен, после этого он встречался со Сьюзан Месси еще 22 раза за годы своего восьмилетнего президентства и просил рассказывать ему о России.

Последним аккордом встречи стали слова какого-то паренька, пожелавшего, чтобы однажды американские ученые рассказали о своей любви к России, потому что она для них – это Зубок.  

Что ж, такой вариант вполне реален, ведь спецкурс Владислава Мартыновичапо сталинизму сейчас самый посещаемый в Университете Тэмпл, а в его аспирантскую группу записались аж 15 молодых исследователей. Это рекорд университета, к которому приблизился только специалист по истории Третьего рейха с его 12 аспирантами.